Война – это когда говоришь друзьям, куда идешь, чтобы в случае чего знали, где искать тело. Дневник горловчанки

Это личная правда о войне горловчанки, решившей опубликовать свой дневник.

Во вторую годовщину «Черного воскресенья», ознаменовавшего начало войны для центра Горловки, она поделилась в livejournal некоторыми выдержками, чтобы вспомнить, как начиналась эта война…

21 июля – день освобождения Торецка. Два года назад гиркинцы бежали из тогда еще Дзержинска, который расположен лишь в нескольких километрах от моего родного города, Горловки.

С 20-х чисел июля мы стали слушать отдаленные раскаты артиллерии все чаще и ближе. Для людей, живших на окраинах, война началась уже тогда, после взятия Дзержинска. Для меня она начнется чуть позже. Я ведь даже не вздрагивала, слушая далекие залпы, я вслушивалась, надеясь, что следующий залп не будет одиночным, что начнется артподготовка, а за ней и штурм города. Причем война не казалась мне чем-то таким уж страшным. Я боюсь многих вещей: ссориться с людьми, просить о чем-то начальство, проигрывать в спорах, но вот умереть я не боялась никогда, так что война меня не пугала. Я видела, как город за городом освобождает наша армия, как возвращается в эти города жизнь и искренне верила, что скоро так будет и у нас. Я видела войны в фильмах, читала о них в книгах, и всегда думала, что самая большая проблема на войне – это смерть. И в какой-то мере, это действительно так. Но вот если не боишься умереть… Как оказалось, у войны есть неприятный сюрприз для каждого, кто на нее попадает.

И все же вернемся к датам. 27 июля утром «Грады» прошлись своими ракетами по улицам Беспощадного, Остапенко и поселку Короленко. Помню, об этом появлялась какая-то смутная и разрозненная информация в сети, но я все еще не поняла, что в город пришла война. И поэтому занялась насущными проблемами: нужно было поубирать в квартире, набрать воды (с ней все еще были перебои после повреждения канала), раздобыть еды и что-нибудь приготовить. Поэтому, закончив уборку, я пошла в «Аверс», где еще сохранялся какой-никакой ассортимент, купила немного продуктов и вернулась домой.

И тут выяснилось, что у меня закончились таблетки от аллергии. Пришлось выползать из дома еще раз. Около половины первого я была уже на площади Победы в поисках хоть одной открытой аптеки. И тут снова начали стрелять.

По счастью, до Мелодии я так и не дошла, найдя аптеку чуть ближе. Там, возле остановки погиб тогда мой знакомый, не друг, но все же человек, которого я знала и с которым одно время по работе тесно общалась. Хорошо, что я этого не видела. Помню, как, вернувшись домой, я успокаивала подругу, которая чуть ли не в истерике звонила мне по телефону.

А потом я как-то одновременно зашла в интернет и почувствовала запах гари в воздухе. В тот день горело Донбассэнерго и еще несколько домов. А Интернет уже пестрил фотками растерзанных тел и развороченных домов.

И только тогда я в первый раз поняла, что война уже здесь, в Горловке. Тогда я достала дневник, в котором не писала уже несколько лет и начала записывать. Мысли, события, чувства – все то, что принесла с собой война. Мой интерес и надежда на освобождение в июле, сменившиеся страхом за жизнь близких и жилье в августе, на смену которому осенью придет безразличие от затянувшегося конфликта, усталость от боевых действий, длившихся по 14-16 часов в день зимой 15го и болью от расставания с домом уже через год в июне – все это надежно хранит красно-белая книжечка с кучей ярко-желтых наклеек-смайлов. На самом деле в ней мало радости, в ней всего лишь ПАМЯТЬ. Моя личная правда о войне. И во вторую годовщину «Черного воскресенья», ознаменовавшего начало войны для центра Горловки я хочу поделиться некоторыми выдержками, чтобы вспомнить, как начиналась эта война…

27.07.14

«Никогда не думала, что возьмусь писать в дневнике снова. С последней записи в моей жизни происходило много хороших и плохих вещей. Иногда, я даже думала что-то записать, но до дела не доходило. Но теперь обстоятельства изменились. Может, это последнее, что я напишу в своей жизни. Т.н. ополчение обстреливает город из минометов и Градов весь сегодняшний день с интервалом в несколько часов. Теперь летает прямо над нами. Разнесли несколько квартир в доме, где АТБ, дома на Короленко, здание Донбассэнерго, что-то на Майском. В воздухе стоит устойчивый запах гари, магазины закрылись, в городе нездоровая тишина. Так же, как вчера светит солнце и шелестит за окном акация, но это уже не обычный летний день. Сегодня в мой город пришла война. Сегодня умирали на его улицах мирные жители. Пока есть свет, и есть вода, даже работает Интернет, но сегодня я впервые почувствовала себя на войне… Невероятно длинный день! Фильмы не смотрятся, книги не читаются, все мысли пока только об одном: когда же нас освободят?»

02.08.14

«Пришла почти неделя с того памятного воскресенья, когда центр города впервые содрогнулся от разрывов Града. За это время были разрушены еще здания и погибли еще люди, в частности, были разрушены (…дальше следует довольно длинное перечисление поврежденных зданий, которые я видела сама или в которых жили мои знакомые…)

Было и два с лишним дня почти тишины без близких пусков и разрывов. Но все имеет свойство заканчиваться и сегодня мы снова переживаем очень веселый вечер. Только что был очередной залп Града. Прошлый был куда-то на Кочегарку, позапрощлый ушел в непонятном направлении, а тот, что был перед ним, приземлялся по звукам где-то в районе кладбища или оптовых баз. Боже, как страшно! Как страшно, когда ты не знаешь, что с твоими близкими, когда не знаешь, куда прилетит в следующий раз, останется ли цела твоя квартира. Вот что оказалось самым страшным в войне – ожидание и неизвестность. И простые бытовые вопросы, как ни странно. Достать хлеба или найти воды иногда оказывается невероятно сложно. Связь все время куда-то девается, особенно во время обстрела, когда так нужно позвонить близким и спросить, живы ли еще?»

04.08.14

«Снова утюжат Градами. Не очень близко, но уже не так далеко, как в 12.40 и 14.59. В очереди сепары говорили, что будут обстрелы. И они, с***, не ошибаются. Тяжело ошибиться, говоря о собственных планах. Как это все надоело!

Раньше, читая книги, мемуары, глядя фильмы и слушая рассказы о WWII, я думала, что война — это один непрерывный кошмар, выжить в котором — редкое счастье. Наверное, так оно и было… для участников штрафбатов: впереди враг, позади заградотряд – и наступай, как пушечное мясо, без должной разведки, нормального вооружения и артподготовки. Но для миллионов других людей это было не так. Миллионы работников тыла не слышали ни одного разрыва за все 4 года войны, а другие миллионы жили (пусть и очень сложно, и не все выживали) и в оккупации, и в советской прифронтовой зоне. Проблема в том, что на войне сложно жить в принципе, вне зависимости от того, держишь ли ты в руках оружие, боишься ли умереть и т.д. Значение имеет только одно: как долго в твоей жизни длится война.

Теперь я понимаю, что война – это не непрерывный кошмар. Это именно кошмар с перерывами. Одно дело умирать от неизлечимой болезни, неотвратимо день за днем приближаясь к смерти. И совсем другое – когда ты думаешь, что твоя болезнь уже побеждена и тут снова рецидив, и ты снова умираешь. Вот так и с войной: каждый раз, когда наступает тишина, хочется верить, что это уже все, но через полчаса, час или два над твоей крышей снова начинают противно визжать мины, и ты понимаешь, что нет этому кошмару конца.

Война – это когда, выходя на полупустую улицу, ты звонишь друзьям и говоришь, куда идешь, чтобы в случае чего хотя бы знали в каком направлении искать тело.

Война – это когда не ложишься спать, не выслушав вечернюю серию залпов, чтобы в запасе было хотя бы час-два поспать без выстрелов.

Война – это когда ты одеваешь на улицу самую простую одежду, в которой удобно бежать и не жалко падать на пыльный асфальт.

Война – это когда девушки и женщины начинают по звуку определять калибр орудия и направление стрельбы.

Война – это когда тебя вспоминают все твои родственники, друзья и знакомые из мирных городов, начинают звонить и писать, задавая одни и тот же вопросы: «Живы?» и заканчивая разговор одними и теми же словами «Держитесь!»

Война – это когда хлеб стоит вдвое дороже обычного, а дрожжей, чтобы испечь самой, в свободной продаже просто нет.

Война – это когда все бывшие политические оппоненты в твоем дворе, в очереди в магазине, на работе говорят в унисон, не спорят и ждут одного и того же: чтоб закончилась война.

Война — это когда бесконечно ждешь: «когда?» «куда?» и «что?» прилетит.

Война – это когда при совсем близких раскатах артиллерии сидишь на полу под несущей стеной (раньше-то я и не знала, какая из них несущая) и пишешь в дневник просто для того, чтобы отвлечься от обстрела, не обращать внимания, как скрипят пластиковые окна от пролетающих над домом Градин или как рвутся неподалеку снаряды, и идет по полу чёткая вибрация.

У войны бесконечно много определений, каждый может придумать свое собственное. Орудия стихли, и я пока попробую заняться чем-то полезным. Несколько минут, а если повезет, то и часов тишины. Быстрее бы закончилась война!»

07.08.14

«Сначала я думала, что 7 августа – это 27 июля дубль 2. Я ошибалась, это было 27 июля в квадрате. Сколько обстрелов сегодня было? 30? 40? Я сбилась со счета. Сутра и до 10 вечера каждые 20-30-40 минут. Может, это еще и не предел. Каких только видов вооружения я сегодня не слышала! Кажется, даже самолет стрелял по Донецкой трассе, по блокпостам (впрочем, я не уверена). Кума сегодня сказала мне по телефону, что самое темное время – оно перед рассветом и нас, наверное, тоже скоро освободят. Что ж, спасибо за поддержку. Мне кажется, что только на поддержке из телефонных разговоров и соцсетей я и живу последние дни.»

08.08.14

«…Тихий вечер. Даже голоса людей во дворе слышны. Народ повыползал из подвалов, потому что рядом с нами этим вечером не стреляют. Утром били Грады. Сгорела оптовая база и второй этаж «Фуршета». Теперь нет света и воды. Жарко. Скучно. Уже темнеет, поэтому сижу на подоконнике с западной стороны, использую последние лучи для освещения. Свечек как-то не запасли. И купить их теперь негде.

Сегодня первый раз спускалась в подвал. А дело было как. Проснулась я после вчерашней ночки поздно, в полдесятого. Знакомая позвонила и предложила вместе сходить в «Аверс» за хлебом, очередь друг другу позанимать, может тогда хоть часа за полтора справимся. (Да, очереди теперь длинные!) В общем, взяли мы хлеба, воды и встали в очередь. Пока стояли, был первый залп. С полок посыпались товары, и погас свет. Обидно было очень, потому что отсутствие света делало невозможной оплату товара на кассе, а значит больше часа стояния в очереди были в пустую. Ну что ж, пришлось идти в другой магазин. «Фуршет» во всю полыхал, «защитнички» тащили из него спиртное и дорогую закусь вроде колбасы.

«Бруснычка» была закрыта. Немного вчерашнего хлеба нашлось в «Свежем хлебе», там же удалось раздобыть бутылку напитка (воды не было). Пока я ходила смотреть на «Фуршет», был второй залп (видела, как мужики падали на землю, хотя никаких осколков рядом и не летело). Я, правда, тоже поспешила домой, потому что били все равно недалеко. Соседи у меня уже вторую неделю почти живут в подвале, и, когда я возвращалась, меня пригласили поприсутствовать на этих «посиделках».

Страшно не было, но было скучно: свет (а с ним и интернет) пропал, мобильная связь начала прерываться, так что пару часов я просидела с соседями. С некоторыми познакомилась, с некоторыми знакома и так была. В принципе ничего так было общение, хоть что-то позитивное мне дала эта война.»

14.08.14

«Уже даже почти 15-е. Свечка из ватного жгутика в тарелке с маслом стала привычной. Интернета тоже нет, так что с новостями туго, но по слухам ВСУ в Озеряновке, Михайловке, Пантелеймоновке. Оккупированной остается совсем маленькая часть территорий. Впрочем, жизнь в городе от этого не легче. Сегодня пытались давать свет, но в полнакала и ненадолго, мутной воды раздобыть не проблема (ну кроме того, что после десяти пробежек из подвала на третий этаж с ведрами немного устаешь), но вот чистой можно купить только в магазине, и то не в каждом, и то сутра (спрос-то огромный). Обстрелы продолжаются, правда, близко уже пару дней не падало. Да теперь уже и не страшно. Прошел первоначальный интерес (Ух ты! А что это? А кто стрелял? А полетело куда?), прошел и сменивший его страх (Снова летит! Падает! Рядом! А если убьет моих близких? А если квартиру разрушит?), а на смену ему пришло безразличие (а, полетело… Ну лети-лети, буду дальше спать/читать/вязать/готовить) От громкого звука вздрагиваешь, конечно, но рефлекторно, а не от самого обстрела.

Теперь все поменялось: Град – это больше не природное явление, а БМ-21, запах гари – это больше не дымок от костра, это новые разрушенные дома, выгоревшие квартиры, птички – это наши истребители, повод для радости от присутствия рядом наших войск и повод для беспокойства за их жизни. Вода в кране – большое сокровище, свет в квартире – не незаметная мелочь, а счастье смотреть фильмы, читать новости, заряжать телефон. Ну а сам интернет – это просто роскошь. Редкая и от того еще более ценная. Если он есть, то у тебя появляется связь со всем миром.

Раньше мы все это не ценили… Ничего, впредь будем умнее. А еще мы оценили мир. До войны мы о нем никогда и не думали. Мир? Что это? Его не увидеть и не пощупать... А ведь проявления мира были все время рядом: работающие учреждения и магазины, играющие во дворе дети, возможность снять деньги с банкоматов, любимые продукты в свободном доступе и почти без очередей. Надеюсь, однажды все это вернется в нашу жизнь, а Горловка скоро будет украинской...»

22.08.14

«Прошла еще неделя. Света и интернета периодически нет. Вода только техническая. Сейчас света снова нет, но это ничего: телефон, к счастью, заряжен и в нем есть новая книга и пару передач с РадиоВести. Так что жить можно. Зато сегодня я сняла с карточки последние деньги – в магазине карты к оплате уже не принимают. В очереди к банкомату, правда, простояла более 4х часов.

Через полтора дня День Независимости. Еще с детства у меня была традиция что-нибудь рисовать к этому празднику. Рисунки эти всегда были яркими и веселыми. Теперь получается только это...

Я думала, что к празднику Горловка обязательно будет украинской. Не вышло… Жаль… Такого Дня Независимости у меня еще не было и надеюсь больше не будет!

Хочу в Украину. Хочу обычной жизни. Хочу на работу. Хочу увидеть своих учеников. Я ненавижу войну. Мне так надоело жить в темноте, беззаконии, без воды, работы, конкретных перспектив. Не хочу, надоело! Хватит уже! Достаточно смерти, страха, горя. Хватит разрушенных домов и похорон. Хватит автоматов на улицах и обстрелов города. Пусть это все просто закончится.

О, вот и снова дали свет! И снова обстрел! И снова все по замкнутому кругу! Все, не хочу больше писать…»

Через несколько дней придут новости об Иловайске и записи в моем дневнике прервутся более чем на месяц. Ужас от потерь нашей армии, тоска от захлебнувшегося наступления и отсутствия перспектив быстрого освобождения, безысходность от Минска-1 надолго ввергнут меня в такое состояние, при котором и ручку в руки брать не хочется. И лишь, когда я свыкнусь с мыслью, что мне придется как-то выживать в оккупации или покинуть свой дом, в последних числах сентября я снова возьму дневник, чтобы продолжить историю войны. Уже не войны как таковой, а своей личной войны за то, чтобы выжить в замкнутом враждебном ватном пространстве, пережить ту голодную зиму и многочасовые обстрелы, и, наконец, начать жизнь с нуля в другом городе, но зато в своей Украине.

Коментарі

коментарів

Дата публікації: 31-07-2016 21:52 |  переглядів