В. Шульга: «ОДНАЖДЫ НА УЛИЦЕ ДОВЖЕНКО, или КАК НАЧИНАЛСЯ «ФОКСТРОТ»». ЧАСТЬ 3

Наверное, наиболее «интимным» моментом зарождающихся «брачных» отношений между мной и этими двумя было знакомство друг друга со своими провинциальными «нычками» – с теми тайными ресурсами в виде покупателей, благодаря которым наращивались потом мышцы. Многие стали уже общими, но некоторые еще были практически «девственны». В этом состоял акт взаимного глубокого доверия.

Будущие региональные партнеры были одновременно нашей сильной и слабой позицией. Они стали «ноу-хау» в конкурентной борьбе – о чем мы не сразу догадались: продавали у себя наш товар, ну и продавали. Во-первых, они формировали сеть продаж с долей рынка; во-вторых, мы посадили их «на иглу» товарного кредита. В-третьих, продвигали бренд «Фокстрот». В-четвертых, хоть мы и называли их партнерами, но считали работающими на «Фокстрот» топ-менеджерами. Их доля вторичной прибыли с таким же успехом могла называться заработной платой. Некоторые киевские наемные топ-менеджеры «Фокстрота» зарабатывали больше, чем провинциальные собственники-партнеры, которых мы к тому же экономическими методами заставляли реинвестировать прибыль в развитие торговой сети «Фокстрот». Так было. А слабость нашей региональной политики заключалась в том, что мы были в конце обречены на сотрудничество со слабеющими и демотивированными партнерами. Сильные регионалы рано или поздно из «фокстротовского» крепостничества должны будут уйти. Так будет.

С моей точки зрения, самыми яркими, креативными, с сильными и слабыми слагаемыми были наши отношения с мариупольскими партнерами. Слава Сары-Юрьев к нам попал после сотрудничества с Сергеем Закревским – у того как раз начинались серьезные тяжбы с компаньонами. Было начало 1996 года. Через два года мы познакомились с его старшим партнером Володей Карпенко в грустной для них ситуации: товара нет, денег тоже нет. Дайте нам еще кредит – мы и его отработаем и прежнее вернем... Я переглядывался с Маковецким, продолжая верить в возврат безнадежных долгов. Выходцев крутил при этом пальцем у виска, намекая на меня с Валерой. В итоге победил не «здравый смысл» Гены, а бесшабашная порядочность мариупольских, понимание психологии, легкость в расставании с деньгами для успешности в бизнесе – со стороны меня и Маковецкого. Они долг вернули (где-то $200,000) вместе с самым дорогим в их городе коньяком на Новый 2001 год. А вот 2002 год стал для мариупольцев годом упущенных возможностей. Весь Донбасс лежал тогда перед ними, умеющими хорошо торговать в розницу. Лазовского из Донецка без хорошей кадровой команды интересовали исключительно быстрые деньги в опте и способ, как заманить Выходцева и Маковецкого с общими деньгами в авантюру под названием «Фокстрот-авто». Меня все не устраивало, я решился на другую авантюру, зная о мариупольской удачливости. Карпенко наблюдал эпизод моей ссоры с Маковецким за Донбасс: кому возглавить донецкое представительство.

Не выдержав давление «офиса», моя жена летом 1995 года съехала со съемной квартиры на этаж ниже – в незаконченный «евроремонт» с цементным полом еще без паркета. Я продолжал жить в «офисе». К тому времени в комнате-офисе, кроме меня находился еще один наш новый сотрудник – Гена Пустовойт, которого я переманил с «Нью-Винда» более выгодными условиями работы. Влад Матковский полгода, как перестал сторожить ночью гараж, и работал на складе кладовщиком. Когда я предложил ему эту должность вместо сторожа, он задал наивный вопрос о том, какие у него перспективы профессионального роста. Я ответил, что, как у кладовщика, у него перспектив нет, разве старший кладовщик. Еще через полгода, в начале 1996 Влад Матковский возглавил весь менеджмент будущего «Фокстрота». Он был исполнительным директором в течение почти трех лет – до своей гибели в автомобиле осенью 1998 года.

Тому, что Лиля покинула офис, радовались все три основателя «Фокстрота» – и я, и Гена, и Валера. Особенно Валера – он, наконец-то почувствовал себя полноправным хозяином всей квартиры. Я радовался тому, что появилась возможность набрать необходимый для офиса персонал. Выходцев радовался с нами за компанию – по сути, в его «вокзальной» работе изменения пока не предвиделись. Бывшую комнату-офис я сделал менеджерской, детскую – программистской, спальню мы превратили в бухгалтерию, а гостиная таковой оставалась и далее – для переговоров, учредителей, для приема гостей и т.д. Нам удалось впихнуть в менеджерскую четыре письменных стола – для меня, Влада Матковского (я сразу же забрал его со склада), Иры Пономаревой (ее поначалу привел Пустовойт, чтобы она готовила пиццу, но Ира оказалась способной в бизнесе) и для Гены Пустовойта. У нас также появилась маленькая компьютерная сеть. Но людей по-прежнему не хватало. И с первого сентября 1995 года я решился после долгих сомнений взять на работу Георгия Дигама. Для начала – начальником склада. Позже – для того, чтобы когда-нибудь мы перестали быть «дикими капиталистами». Дигам с поставленной задачей справился на отлично, но о нем и его богатом «фокстротовском» пути – отдельное интервью.

Из квартиры по ул. Довженко, 16-В мы окончательно перебрались в первый настоящий офис через дорогу наискосок по ул. Дегтяревской, 48 только к Новому 1997 году. Сначала было страшно – в квартире мы все-таки чувствовали себя защищенными – от бандитов, от милиционеров... ООО «Фокстрот» уже год, как было зарегистрировано. Его номинальным директором стал Георгий Маркович Дигам. Он в этой должности устраивал тогда всех – и учредителей, и налоговые органы. Исполнительным директором, как я уже сказал, был покойный Влад.

У нас было много разных конкурентных преимуществ, но самым важным – судьбоносным для «Фокстрота» явилась привязка топ-менеджмента через заработную плату к прибыли компании. Причем они не просто получали зарплату в виде доли процента от прибыли – процент имел прогрессию, т.е. чем выше прибыль, тем выше доля процента завязанного зарплатой топ-менеджера. Эффект оказался потрясающим. Мы ввели такую схему оплаты весной 1996 года, как только все трое стали миллионерами. Через три месяца прибыль в компании выросла вдвое: до $500,000 в месяц. Помню, как спорил со мной Маковецкий, когда я предложил новую схему оплаты: «Володя, а не слишком ли для них будет жирно получать пятерку в месяц?». Дело в том, что прогрессивная оплата предусматривала 1% при достижении месячной прибыли $500,000. Я ему тогда так ответил: «А не слишком ли для нас будет жирно заработать пол-лимона всего за месяц?». Оба как в воду глядели...

Я гордился тем, что наши ведущие сотрудники зарабатывают на уровне среднего класса европейских стран, что они могут позволить семье отдых летом на островах, а зимой – в Альпах. Я гордился степенью поразительно доверительных отношений в компании между ее основателями-работодателями и представителями «наемного труда». Мы под честное слово выдавали льготные кредиты на жилье и личный транспорт зарекомендовавшим себя менеджерам. С другой стороны, персонал не боялся на таких же точно условиях хранить сбережения на своих счетах в учетной базе «Фокстрота». Причем удивительно то, что по балансу компания всегда больше в долг у сотрудников брала, чем им выдавала – сальдо на 2002 год доходило до двух миллионов долларов кредита нам от наших же сотрудников. А потом взаимное доверие рухнуло.

К сожалению, компаньоны мою гордость не только не разделяли, но всячески осуждали, причем осуждение росло в той же прогрессии, в какой росла прибыль и, соответственно, зарплата менеджеров. Валера мою позицию называл «дешевым популизмом», а Гена на этот счет временами просто нецензурно выражался. Тупик... Фантастика!

В начале 2006 года я написал Виталию Гресько в электронном письме следующее:

«Я ни с кем не был в совместном бизнесе до бизнеса с Геной и Валерой. Сначала у меня возник вопрос: зачем Маковецкому нужен \"нерентабельный\" и не креативный компаньон? Валера меньше всех напоминает альтруиста. В чем тогда его замысел, ведь Маковецкий, несомненно, умен? За все годы сотрудничества он лишь однажды позволил себе реплику относительно Выходцева, на которую я тогда, к сожалению, правильно не отреагировал. Во время очередного спора о путях развития компании я предложил кандидатуру Гены в качестве рефери, на что Валера бросил жесткую фразу: \"Дело Гены – грузить телевизоры на вокзале\". Он оказался тогда предусмотрительней меня. Фраза мальчика из \"Ералаш\"-мультика: \"А вот зачем я здесь в луже стою!\" трансформировалась в \"А вот зачем у меня есть Гена Выходцев!\". \"Гена & Валера\" – находка Маковецкого образца сентября 1994г., потому что позволила ему со временем стать мажоритарным акционером, а меня с одной третью загнала в миноритарную нишу».

Из интервью Геннадия Выходцева газете «Дело», 12 сентября 2006г.:

«Не может один человек, владеющий 33,3%, управлять двумя, у которых 66,6% компании. Он не может нами руководить, но очень хочет».

С 1994 по 2002 год подобные мысли и слова «грузившему на вокзале телевизоры» Гене Выходцеву в его голову еще не приходили. Некогда было думать...

Первый раз я сцепился с Маковецким еще в начале 1995 года. Повод был ничтожным, но весьма показательным: я предложил взять на постоянную работу водителя с собственным КАМАЗом, чьими услугами мы часто стали пользоваться. Такая необходимость возникла из-за того, что человек был нарасхват, и временами мне, выполнявшему еще и функции логистика, приходилось с трудом находить ему замену. Выходцев со мной согласился, а Маковецкий запротестовал: «Нечего людям лишние деньги платить – будем заказывать, как раньше, когда понадобится». И тут я просто начал на Валеру кричать: «Ты, блин, на работу приходишь, когда тебе вздумается! А то вообще днями где-то пропадаешь. И ты, смеешь после этого мне указывать, как с кем и сколько работать?! Сядь, на фиг, с утра на телефон – и поймешь, что ты сейчас смолол чушь». Реакция Маковецкого на мои слова была поразительной: «Все! Я завтра ухожу из компании». И уехал. Выходцев во время перепалки не проронил ни слова. На следующий день Маковецкий приехал ко мне домой весь «шелковый». О вчерашнем разговоре никто не вспоминал. Водителя мы в тот же день взяли на $500 месячной зарплаты и $500 в качестве амортизации за транспорт и запчасти.

Какое-то время после этого Валера не совал свой нос куда попало, а потом все вернулось на круги своя. С прогрессирующей тенденцией. А я сделал для себя вывод на ближайшие годы: считаешь нужным что-то сделать – делай, ни с кем не советуясь. Оказалось, Валера по такому принципу поступал все годы «Фокстрота». Так мы к 2001 году доруководились. В какой-то момент собственную волюнтаристскую, иногда безмозглую инициативу начал проявлять Выходцев. А это уже очень серьезно. В самый раз департамент чрезвычайных ситуаций «Фокстроту» создавать...

Коментарі

коментарів

Дата публікації: 16-01-2008 12:29 |  переглядів