Портянки

Гениальная идея Президента Виктора Януковича задействовать чиновников всех уровней в военных учениях с использованием портянок нашла чрезвычайно горячий отклик в редакции «Обкома».

По нашему глубокому убеждению, проводить эти полезные маневры необходимо на самом высоком уровне – с участием самого Президента. Оружие, в идеале, должно быть настоящим, а обстановка – максимально приближена к боевой.

И выглядеть все должно примерно так.

***

СИНИЕ. ЛАГЕРЬ

(6.30)

Изюмский лес. Большая Поляна имени Кушнарева. В центре поляны – мемориальная Избушка Егеря, в которой расположен штаб Синих. В нем проживают главковерх Виктор Янукович и его адъютант Михаил Чечетов. Ночью Лидер выгоняет Чечетова спать на улицу в одной плащ-палатке на голое тело, потому что тот кричит во сне партийные лозунги и мешает командиру сосредоточиться.

Рядом со штабом размещены полевая кухня под управлением Инны Богословской и полевой же госпиталь на шесть персон, которым заведует Анна Герман. Женщины недолюбливают друг дружку, но вынуждены сотрудничать из-за ночных попоек с солдатами, на которые первая таскает жареную картошку, а вторая – медицинский спирт.

Сами попойки проходят в казарме, которая представляет собой большую полевую палатку с двухъярусными кроватями, сушилкой, каптеркой, кубриком психологической разгрузки (т. н. «януковской комнатой») и оружейным шкафом. Перед входом в палатку находится тумбочка, у которой стоит по стойке смирно вечный дневальный Петр Симоненко, которому Виктор Янукович в первый же день объявил шесть нарядов вне очереди за то, что тот начал проявлять малодушие и проситься домой к маленьким детям.

Ночные оргии проходят тайно, при тусклом свете походной коногонки – бойцы боятся начальника особого отдела Валерия Хорошковского, чей гламурный погребок с гауптвахтой вырыт совсем рядом с казармой. Как только Хорошковский выходит из него на ночной обход территории или в сортир, Петр Симоненко ухает совой, и все участники пьянки прячутся под одеяло (иногда под одно). В благодарность за караульную службу Петру Николаевичу дают бутерброд и кружку компота, в который Анна Герман всякий раз добавляет лошадиную дозу брома из походной аптечки, чтобы дневальный не удрал в самоход к семье.

На поляне также имеются небольшой плац с флагом Партии регионов на флагштоке и спортивный уголок с турником и гимнастическими брусьями, на которых постоянно извивается полуголый Сергей Тигипко. Всякий раз, когда мимо проходят Герман или Богословская, Тигипко напрягает мышцы и принимает картинные позы.

Светает.

Дневальный Симоненко, ежась от утренней прохлады, смотрит на часы «Патек Филипп» и, дождавшись 6.30, отвратительно дует в кожаный горн, подаренный ему женой на День всех влюбленных.

СИМОНЕНКО (страшно кричит, сунув голову внутрь палатки): Рота, сорок пять секунд – подъе-о-ом!!! На зарядку станови-и-ись!

Из палатки вылетает пахучая портянка Михаила Бродского и обвивается вокруг головы Петра Николаевича. Крики дневального становятся неразборчивыми. Его тошнит.

ЛИТВИН (в слезах заползая под одеяло): Мама, забери меня отсюда!

СИМОНЕНКО (выплевывая портянку): Подъем команда была! Вытер морду рушником и шире шаг, маменькин сынок!

БРОДСКИЙ (вразвалочку подходя к дневальному и лениво почесывая под уставными синими трусами филейную часть тела): Слышь ты, дух, чего орешь, приличным людям спать мешаешь? Опух, да? Нюх потерял?

СИМОНЕНКО (дерзко): Не потерял! Служу Советскому Союзу!

Бродский, грязно ухмыляясь, бьет Петра Николаевича кулаком в живот. Петр Николаевич издает томный вздох и конвульсивно обвивается вокруг тумбочки, норовя засунуть голову внутрь.

БРОДСКИЙ (зловеще): Я, между прочим, вчера вечером просил тебя портянки мне постирать. А ты, душара, дурака включил, да?

СИМОНЕНКО (судорожно): Ик!.. Ик!.. Прости, дедушка! Я постираю, честное пионерское!

ЛИТВИН (вскакивая с кровати верхнего яруса на пол и потрясая кулаками): Ну-ка немедленно прекратить это безобразие! Михаил Юрьевич, как вам не стыдно! Петр Николаевич годится вам в отцы!

Витька Янукович-младший на нижнем ярусе откидывает одеяло и страшно бьет Литвина волосатой ногой в копчик. Литвин с криком падает вперед и врезается лицом в железную раму кровати напротив.

ВИТЬКА (зевая): Потухни, молодой. Спать мешаешь.

Бойцы постепенно просыпаются. Первым из палатки выскакивает бодрый Сергей Тигипко с голым торсом. Картинно задирая ноги, Тигипко начинает бегать по периметру поляны неправдоподобный кросс. Вокруг него, привычно выбирая выигрышный ракурс, хищно кружит бывший политолог, а ныне член партии «Сильная Украина» Кость Бондаренко с камерой, на которую он снимает шокирующее видео для партийной рекламы к выборам в местные советы.

Тем временем сержант Эльбрус Тедеев пинками выгоняет на спортплощадку разрумянившегося от страха Олеся Довгого.

ЭЛЬБРУС (с намеренно преувеличенным кавказским акцентом): Лэчь!.. Встат!.. Лэчь!.. Встат!.. Лэчь!.. Встат!.. Лэчь!.. Встат!.. Лэчь!.. Встат!.. Лэчь!.. Встат!

ОЛЕСЬ (отдуваясь): Все, Эльбрус, больше не могу!

ЭЛЬБРУС (сурово): Мамэ своэй расскажэш, шякала сын! Лэчь! Встат! Лэчь! Встат! Лэчь! Встат!

ОЛЕСЬ (зарываясь острым носом в траву): Эльбрус, клянусь Аллахом…

ЭЛЬБРУС (расстегивая тяжелый солдатский ремень с изогнутой по-дембельски пряжкой): Нэ клянысь, душара. Готовь лучшэ свою попку, я тэбя сэгодня послэ отбоя в солдаты буду посвящать.

ОЛЕСЬ (в ужасе): Ты что, брат, я же еще даже жениться не успел! Я же еще, можно сказать, ребенок!

ЭЛЬБРУС (плотоядно улыбаясь): Нэ бойся, нэверный, до свадьбы заживет. Падумаеш, дэсят ударов пряжкой по задныце. Всэ это праходылы, и ты пройдош.

ОЛЕСЬ (с надеждой в голосе): Слушай, брат, а давай я тебе лучше денег дам? У меня есть, много! Очень много!

ЭЛЬБРУС (довольно улыбаясь): Ну вот, так бы и давно. По сто штук баксов за каждий звиздюлин…

ОЛЕСЬ (поспешно): Годится!.. Только у меня сейчас свободных денег мало, все в землю вложено…

ЭЛЬБРУС (гневно): Э, я тэбя сэйчас самого в зэмлю вложу!

ОЛЕСЬ: Я займу! Я займу у дяди Лёни!

ЭЛЬБРУС (улыбаясь): Паищи кого-ныбудь другого. Твой дядя Льоня сам сэйчас у всэх занимает!

Ни с того ни с сего рядом с ними возникает на брусьях полуголый торс улыбающегося Сергея Тигипко. На голове у него красуется гламурный танкистский шлем.

ТИГИПКО (гнусно подмигивая): А ты хотел бы себе такого главнокомандующего?

ЭЛЬБРУС (кровожадно): Я тэбя сэйчас так захочу, что твой молдаванский мама вздрогнэт!

ТИГИПКО (задиристо): А ты мою маму не трожь, волосатый чучмек, а то я тебе так наваляю сейчас…

Пока Эльбрус бьет Тигипко головой о турник, Олесик убегает в направлении государственной границы.

***

СИНИЕ. ШТАБ

(7.00)

Мемориальная Избушка Егеря. Евроремонт. На лобном месте висит знаменитое фото Евгения Кушнарева, позирующего с винтовкой возле трупа убитого им волка. В углу рамки – две траурные ленточки.

Главнокомандующий Виктор Янукович, полусидя под одеялом в роскошной кровати, печально перебирает струны дорогой гитары.

ЯНУКОВИЧ (красиво поет, глядя на фото):

Почему все не так? Вроде все как всегда,

То же небо опять голубое,

Тот же лес, тот же воздух и та же вода,

Только он не вернулся из боя.

Нам и места в землянке хватало вполне,

Нам и время текло для обоих.

Все теперь – одному…

АЗАРОВ (входя в спальню главнокомандующего): Можно, Виктор Федорович?

ЯНУКОВИЧ (откладывая гитару): Можно Машку за ляжку!

АЗАРОВ (сконфуженно): Виноват! Разрешите присутствовать?

ЯНУКОВИЧ (брюзгливо): Разрешаю. А ты чего это со мной на державной мове не говоришь? На службу забил?

АЗАРОВ (сконфуженно): Винуватый, товариш головнокомандующий! Спав погано, жахи всякие снилися.

ЯНУКОВИЧ (глумливо): Что, опять кровосиси, как говорят, преследовали, ха-ха-ха?

АЗАРОВ: Они, кляти.

ЯНУКОВИЧ (потягиваясь): А где Чечетов?

ЧЕЧЕТОВ (входя): Я здесь, ваша светлость!

ЯНУКОВИЧ: Портянки выгладил?

ЧЕЧЕТОВ: Так точно! Разрешите намотать?

ЯНУКОВИЧ (высовывая ноги из-под одеяла): Как говорят, разрешаю.

Чечетов нежно наматывает на ноги командира батистовые портянки, на которых Анна Герман лично вышила пальму Мерцалова.

ЯНУКОВИЧ (покряхтывая от наслаждения): Да, блин, жалко, что меня не научили этому приятному приколу с портянками.

АЗАРОВ (недоуменно): А чёму?

ЧЕЧЕТОВ (неприязненно): Виктор Федорович, если вы не в курсе, в армии не служили. Они сидели в тюрьме, а там ходить в портянках не разрешали.

АЗАРОВ: А чёму, стесняюсь спытать?

ЯНУКОВИЧ: А тому, что в них можно было столько добра в камеру пронести, что тебе, Яныч, и в страшном сне не приснится. Слыхал шансон «Чифирь из портянки»?

АЗАРОВ (конвульсивно сглатывая): Нияк ни!

ЯНУКОВИЧ (качая головой): Вот ведь Пахло дремучее, чему тебя только в школе учили. Ладно, Яныч, иди строй роту. Я сейчас, как говорят, подгребу.

***

СИНИЕ. ЛАГЕРЬ

(8.00)

Рота Синих построена перед казармой в одну шеренгу. Бойцы наводят последний марафет, исподтишка поглядывая на скулящего в конце строя Владимира Литвина, у которого под глазом красуется толстая синяя блямба, заклеенная крест-накрест пластырем. Из палатки раздается богатырский храп Бродского и Януковича-младшего. Азаров, скрипя неразношенными сапогами, проводит утренний осмотр.

АЗАРОВ: Рядовой Коровицын! Почему шея не подбрита?

КОРОВИЦЫН (испуганно): Ой, мама забыла! Можно я быстро к ней сбегаю?

АЗАРОВ: Можно Машку за ляжку! Автомат твой где, боец?

КОРОВИЦЫН: Я его вчера в очко уронил, мама сейчас отмывает…

Из полевого госпиталя выскакивает Анна Герман с АК-74, по прикладу которого стекает не смытая впопыхах мыльная пена.

ГЕРМАН (подбегая к Коровицыну и вешая ему автомат на плечо): Все готово, сынок. Ты только, как будет время, воду из дула вылей.

КОРОВИЦЫН (хмуро): Чего так долго, мать? Позоришь меня тут перед строем…

ГЕРМАН (чмокая Коровицына в щеку): Ну извини, сынок, я ж еще Владимира Михайловича с утра пластырем заклеивала. Все, дорогой, с богом. Служи, как твой отец служил. Слушайся дядю Колю, жизнью понапрасну не рискуй. Вот тебе бутербродик с колбаской.

Из штаба выходят Янукович и Чечетов, Герман поспешно убирается на рабочее место.

АЗАРОВ (пронзительно): Ривняйся! Струнка! (На негнущихся ногах марширует к Лидеру): Пан главнокомандующий! За час вашого видсутствия и мого присутствия нияких прыгод не осталось!

ЯНУКОВИЧ (лениво): Попусти.

ЧЕЧЕТОВ (переводит): Вольно!

ЯНУКОВИЧ (подходя к солдатской шеренге): Привет, бродяги!

ЧЕЧЕТОВ (переводит): Здравствуйте, товарищи бойцы!

БОЙЦЫ (дружно): Здрав! Жев! Тов! Глав! Ком!

ЯНУКОВИЧ (озадаченно): Чего?

ЧЕЧЕТОВ (переводит): Поздоровались с вами.

ЯНУКОВИЧ: А-а… Попуститесь!

ЧЕЧЕТОВ (переводит): Вольно!

ЯНУКОВИЧ (подходя к Литвину): Опаньки! Откуда фингал, Вава?

ЭЛЬБРУС: Его сегодня утром родили в третий раз, гы-гы-гы!

АЗАРОВ (строго): Отставить разговорчики в строю!

ЯНУКОВИЧ (раздраженно): Вава, сопли подбери! Фингал откуда, спрашиваю!

ЛИТВИН (сипло): С лестницы упал.

ЯНУКОВИЧ (ухмыляясь): А-а, ну да, бывает.

СИМОНЕНКО (подпрыгивая вокруг тумбочки): Да откуда тут лестница, Виктор Федорович! Врет он все. Это его с утра деды отмудохали!

БРОДСКИЙ (из палатки): Ну все, сука, п...здец тебе, бля, стукач! Я тебя после отбоя, бля, в жо…

СИМОНЕНКО (поспешно): Я пошутил, Виктор Федорович! Никто Ваву мордой о кровать не бил! (Просовывает улыбающуюся физиономию в палатку): Спи, солдат, спокойной ночи, дембель стал на день короче…

БРОДСКИЙ (строго): Вот так-то. Живи в страхе, душара. (Засыпает).

ЯНУКОВИЧ: Ну что, сынки, все научились портянки наматывать?..

КОРОВИЦЫН (с дурной улыбкой): Да, мама очень хорошо наматывает.

ЯНУКОВИЧ (с угрозой): Кому?

КОРОВИЦЫН (улыбаясь еще шире): Мне, конечно. Не себе же, ха-ха-ха!

Лицо Януковича стремительно багровеет. Он уже заносит руку для удара, но, с опаской взглянув на Анну Герман, угрожающе показывающую ему кулак из-за полога медицинской палатки, расслабляется.

ЯНУКОВИЧ (сурово): Я б тебя, Коровицын, воспитал, да мамку твою жалко, всю жизнь на тебя, балбеса, извела. Знай одно: мужик, который не умеет мотать портянки, – это полный мудак и лагерное чмо.

ЧЕЧЕТОВ (льстиво): Золотые слова, Виктор Федорович! Золотой вы человек! Можно я запишу эту крылатую фразу в свой блокнотик?

ЯНУКОВИЧ (краснея): Можно Машку за ляжку…

В это время на поляну бесшумно вкатывается красивый дизайнерский танк с позолоченными гусеницами, десятью мигалками и эмблемой «Кадиллак» на орудийной башне. Из танка бодро выпрыгивает министр Анатолий Могилев.

МОГИЛЕВ: Всем привет! Фельдъегерская почта! Вот, Виктор Федорович, получите пакет.

ЯНУКОВИЧ (восхищенно разглядывая танк): Ни фига себе. Ты где это оторвал такую тачку?

МОГИЛЕВ (жизнерадостно): Не поверите – подарили. Студент один богатый раскошелился. Пришел к нам в отделение – и давай головой вниз на пол падать. Мои орлы говорят: «Ты, козел, поосторожней падай, а то убьешься еще, тварь пьяная, а мы опять виноваты останемся, падла, да мы тебя уроем тут, мразь, башку разобьем, и ничего нам за это не будет, гнида!»

ЯНУКОВИЧ (морщась): Опусти подробности, как говорят.

МОГИЛЕВ (смеется): Ну так вот, этот студент как узнал, что я на учения собираюсь, сразу захотел милицию отблагодарить за то, что жизнь ему спасли. И вот, купил мне вот этот прикольный танк…

ЯНУКОВИЧ: Короче, скажи ему, что мне тоже такой нужен. (Повернувшись лицом к строю, читает доставленную фельдъегерем почту). Так, бродяги, слушайте сюда. Поступила вводная от командующего учениями генерала Ежеля, блин, вернусь на гражданку, сниму его нафиг… Короче, как говорят, через час в непосредственной близости от нашей зоны высадится диверсионная группа Белых с целью захватить наш флаг. Наша задача – всех переловить и руки поотбивать. Можно, как говорят, стрелять на поражение.

БОЙЦЫ: Ура!

ЯНУКОВИЧ: Короче, бродяги, сейчас все быстренько на завтрак – и, как говорят, занимаем оборону.

ХОРОШКОВСКИЙ (неслышно вылезая из своего погреба): Завтрак сегодня отменяется.

ЯНУКОВИЧ (удивленно): Не вкурил. Что значит отменяется?!

ХОРОШКОВСКИЙ (сухо): Повар Богословская поймана лично мною за руку при воровстве кухонных кастрюль. Украденное изъято, получены признательные показания. Преступница закрыта в погребе на время следствия.

ЯНУКОВИЧ (возмущенно): Да когда она уже нажрется этими своими кастрюлями!.. И что, нам теперь голодными ходить, а, Холерий?

ХОРОШКОВСКИЙ (недобро щурясь): После Победы наедимся.

В строю слышны звуки возни и глухих ударов. Это сержант Тедеев отбирает у рядового Коровицына бутерброд с колбасой, сделанный мамой.

***

БЕЛЫЕ. ЛАГЕРЬ

(6.30)

Изюмский лес, пятью километрами западнее лагеря Синих. Заброшенная поляна на берегу безымянного притока реки Северский Донец. На поляне разбиты четыре палатки с партийной символикой БЮТ, Народной Самообороны, Гражданской позиции и Фронта перемен. Отдельно располагается хорошо замаскированный схрон, отгороженный от прочих двумя рядами колючей проволоки, на которых трепещут флажки ВО «Свобода».

Территория лагеря Белых сильно захламлена. Так, у палатки Гражданской позиции остывает с ночи наполненный пеплом мангал, рядом с ним валяются шампуры с недоеденными кусками мяса и пустой кукан, на сетке которого поблескивают остатки мелкой рыбьей чешуи. Там и сям валяются многочисленные окурки, не влезшие в переполненную консервную банку, очевидно, использовавшуюся в качестве пепельницы. Возле палатки Фронта перемен валяются капустные кочерыжки, морковные огрызки и пустые пакетики из-под кошерного сока «Джаффа». Повсюду разбросаны пустые бутылки из-под пива, но вокруг палатки Народной самообороны чисто. Прибрано и рядом с обиталищем БЮТ – перед входом в палатку наличествуют лишь веник и большие садовые грабли, аккуратно уложенные держаком в сторону реки.

В палатке БЮТ громко играет будильник мобильного телефона. Через полчаса из нее, сладко потягиваясь, выходит обильно накрашенная Юлия Тимошенко в украшенном блестками камуфляже «Луи Виттон» и наступает на грабли. Грабли звонко бьют ее по лбу, Тимошенко с размаху садится задом в траву.

ТИМОШЕНКО (злобно): Ну что за дурацкие шутки, я не понимаю! Сеня, твоя работа?

ЯЦЕНЮК (из палатки «Фронта перемен»): Нет.

ТИМОШЕНКО (примирительно): Ладно, ладно, ради единства демократических сил я готова пойти на уступки и не наказывать одного наглого фирташевского выкормыша.

ЯЦЕНЮК (вылезая из палатки): Ой-ой, напугали кролика морковкой! (Яценюк бросает на Тимошенко уничижительный взгляд из-под очков, и глаза его округляются): Ой, мама! Юлия Владимировна, почему у вас так губы распухли?!

ТИМОШЕНКО (злобно): Комары покусали.

ЯЦЕНЮК (ехидно): Что-то они слишком часто вас кусают в последнее время. Вы что, повидло ночью едите?

ТИМОШЕНКО (бормочет, прикрыв глаза): Ничего, ничего, ради объединения демократических сил я готова стерпеть все что угодно!.. Луценко!!! Подъем команда была!

ЛУЦЕНКО (с трудом выбираясь из палатки): Извини, Юля, немного проспал. Читал книгу почти до самого утра.

ЯЦЕНЮК (ехидно): То-то я смотрю, у вас глаза такие красные. Открыли для себя Дарью Донцову?

ЛУЦЕНКО (не менее ехидно): Нет, наконец-то прочел «Протоколы сионских мудрецов».

ЯЦЕНЮК (сухо): Позвольте напомнить вам, что я – чистокровный украинец, и все эти ваши грязные, подлые и вонючие антисемитские выходки меня совершенно не колышут!

Бросается на Луценко с кулаками, но Тимошенко преграждает ему дорогу.

ТИМОШЕНКО (улыбаясь): Не ссорьтесь, друзья, мы же объединенная демократическая оппозиция! У нас есть общий враг – Янукович!

ЯЦЕНЮК (остывая): Ну, положим, мне он ничего плохого не сделал…

ТИМОШЕНКО (багровея): Что-о?!

ЛУЦЕНКО (весело): Друзья, не ссорьтесь. Послушайте лучше анекдот. Значит, встречаются в гей-клубе два еврея…

ТИМОШЕНКО (поспешно): Юра, давай лучше потом расскажешь. Иди лучше полковника разбуди, а то он так до вечера продрыхнет.

ГРИЦЕНКО (выходит из палатки строевым шагом): Я уже, Юлия Владимировна, давно проснулся.

ТИМОШЕНКО: Так что ж не вышли по команде подъем?

ГРИЦЕНКО (сварливо): А чтоб вы не командовали. Кто вам вообще дал право тут командовать?

ЯЦЕНЮК: Да, кстати.

ЛУЦЕНКО (запальчиво): Как это – кто?! Да вы разве не понимаете, что только Юля сможет победить Януковича! Вы – проклятые «протывсихи»! Это именно из-за таких как вы…

ГРИЦЕНКО (сухо): Еще слово – и я вызову вас на дуэль.

ЛУЦЕНКО (шутливо поднимая руки): Все, все, молчу! Послушайте лучше анекдот. Встречаются, значит, в гей-клубе два «протывсиха»…

ТИМОШЕНКО (поспешно): Юра, я тебе сказала – потом расскажешь! У нас боевая задача, сейчас давайте все умываться и на построение.

ГРИЦЕНКО (возмущенно): Да что вы раскомандовались тут?! Вы, Юлия Владимировна, прежде чем умничать, должны для начала покаяться и очиститься!

ТИМОШЕНКО (с готовностью): Каюсь! Вот сейчас еще схожу в речку очищусь – и все будет хорошо, хи-хи.

Тимошенко достает из палатки большое махровое полотенце и, виляя бедрами, идет к воде.

ЯЦЕНЮК (шепотом): Купаться пошла. Айда подсмотрим, мужики!

ТИМОШЕНКО (громко): Я все слышу!

ЯЦЕНЮК (густо краснея): Пойду, пожалуй, бандеровцев наших будить.

Яценюк подходит к схрону, открывает умело замаскированную дерном крышку и засовывает голову внутрь.

ЯЦЕНЮК: Эй, есть кто-нибудь дома?

Из схрона наружу высовывается автоматный ствол и немедленно начинает стрелять. Чудом не задетый пулями Яценюк с воплем откатывается в сторону и судорожно выхватывает из-за пояса гранату.

ГРИЦЕНКО (залегая за граблями): Сеня, убери гранату, а то еще мимо кинешь! Я их и так, если надо, из автомата положу!

В этот момент из схрона перекатом вылетает Ирина Фарион, беспорядочно стреляя во все стороны. Объединенная демократическая оппозиция вжимается в землю.

ФАРИОН (ощерившись): А, кляті москалі! Зараз усіх порішу, трясця вашій матері! Друже Тягнибоче, лента за лентою набої подавай!

ТЯГНЫБОК (осторожно выбираясь из схрона с поднятыми руками): Не стріляйте, товариство, то їй поганий сон наснився.

Автомат Фарион щелкает пустым затвором.

ФАРИОН (возмущенно глядя на Тягныбока): Ну ж бо, Олеже, лента за лентою! Набої подавай, чого стовбичиш, телепню?!

ТЯГНЫБОК (осторожно гладя Фарион по растрепанной голове): Ірочко, не переживай, тут усі свої.

ФАРИОН: Які свої?! Де ти тут бачиш своїх?! (Резко поворачивается к Луценко): От тебе, легіню, як звати?

ЛУЦЕНКО: Юра.

ФАРИОН (злобно): Звіздюра! Ти не Юра – ти Юрко! А якщо ти Юра, то зараз я тебе розстріляю.

ГРИЦЕНКО (важно): Позвольте представиться – Грыцько.

ЯЦЕНЮК: А я – Яцик, ха-ха-ха.

ФАРИОН (подозрительно): Жид?

ЛУЦЕНКО (поспешно): Ребята, давайте сменим тему. Слушайте анекдот. Значит, короче, встречаются в аду Бандера и Шухевич…

ТИМОШЕНКО (подходя сзади): Что за шум, а драки нет?

Тягныбок раскладывает телескопическую удочку и, надев на нее флаг ВО «Свобода», начинает широко размахивать им в воздухе.

ТЯГНЫБОК (зычно): Тя-гни-бок! Тя-гни-бок! Тя-гни-бок! Тя-гни-бок! Тя-гни-бок!

ГРИЦЕНКО (удивленно): Позвольте, это же моя удочка! Кто вам разрешал…

ТИМОШЕНКО (примирительно берет его под локоть): Толя, тебе что, жалко какой-то удочки для объединения демократических сил?

ФАРИОН (кривляясь): Якого це ще «об’єдінєнія»?! Ти брехуха, я з тобою справ не маю.

Гриценко пытается отобрать у Тягныбока свою удочку, но тот начинает отбрыкиваться, а Фарион норовит ударить полковника прикладом по голове. Луценко наставляет на нее автомат. Яценюк достает гранату.

ТИМОШЕНКО (громко): Отставить! Прекратить!!!

В лагере Белых наступает временное затишье.

ТИМОШЕНКО: Значит так, люби мои. Согласно вводной, полученной нашим сплоченным отрядом от министра обороны Ежеля, наша диверсионная группа…

ТЯГНЫБОК и ФАРИОН (громко): Тя-гни-бок! Тя-гни-бок! Тя-гни-бок! Тя-гни-бок! Тя-гни-бок! Гань-ба! Гань-ба! Гань-ба! Гань-ба! Тя-гни-бок! Тя-гни-бок! Тя-гни-бок!

ТИМОШЕНКО (повышая голос): …Наша диверсионная группа выбрасывается с вертолета в непосредственной близости от расположения Синих. Наша задача – застрелить Януковича.

ЯЦЕНЮК (подозрительно): Что, прям так и написано?.. Может, достаточно будет захватить флаг?

ТИМОШЕНКО (кричит Яценюку в ухо): Да чтоб мне сквозь землю провалиться, если я вру! (Оступается и падает в схрон ВО «Свобода»).

ГРИЦЕНКО (возмущенно): Сеня, ну вот ты мне скажи, почему именно Юля нам зачитывает приказы министра обороны? Кто она такая?

ЛУЦЕНКО (громовым голосом): Только она сможет…

ТИМОШЕНКО (выкарабкивается из схрона): Молчать! Всем молчать!!! Гады проклятые, как же вы мне все надоели!!!

ТИМОШЕНКО: Сейчас вертолет прилетит, а нам еще собираться! Прекратить балаган и быстро всем собраться в рейд по зачистке Изюмского леса от Януковича!

ГРИЦЕНКО: Я не понял, Юля, ты чего тут командуешь?

Тимошенко бессильно падает задом в траву, обхватив голову руками. Тягныбок и Фарион, не прекращая кричать, уходят в неизвестном направлении.

ЛУЦЕНКО (тоскливо): Вы куда, товарыство?

По мере удаления товарыства вглубь леса скандирование стихает.

ЛУЦЕНКО (садясь рядом с Тимошенко): Юля, что ж теперь будет?

ТИМОШЕНКО (задумчиво поглаживая ствол автомата): А ничего не будет. Мы и вчетвером Яныка замочим. А потом вернемся и этих двоих тоже кокнем. А то они что-то в последнее время оборзели не по делу.

ГРИЦЕНКО (твердо): Я с вами никуда не пойду. Это противоречит моим принципам.

ЯЦЕНЮК: Я тоже. Давайте-ка, Анатолий Степанович, лучше вместе порыбачим – и по домам.

ГРИЦЕНКО (уныло): Товарыство мою удочку сперло… Разве что майкой мальков половить…

ЛУЦЕНКО (несмело): А вы слыхали анекдот про голого рыбака и анального сомика?

Гриценко, смерив весельчака уничтожающим взглядом, молча запихивает в рюкзак мангал с куканом.

ГРИЦЕНКО: Прощайте, друзья. А ты, Юля, приходи, когда очистишься.

ТИМОШЕНКО (устало) Да пошел ты, полковник.

ГРИЦЕНКО (мстительно): После этого я тебе руки не подам. (Уходит).

ЯЦЕНЮК (бросаясь следом): Эй, Анатолий Степанович, подождите меня! Вместе веселее!

ГРИЦЕНКО (из кустов): Без сопливых обойдусь.

ЯЦЕНЮК (обиженно): Ну и вали, нищеброд. Турист, мля, рыбак задрипанный. Тьфу! (Собирает вещи).

ЛУЦЕНКО (вздыхая): Слушай, Сеня, может, все-таки останешься? Сам же говорил, что вместе веселее.

ЯЦЕНЮК (строго): Ты лучше голодай, чем что попало ешь, И лучше будь один, чем вместе с кем попало! (Уходит в лес).

ЛУЦЕНКО (вдогонку): Катись колбаской!

ЯЦЕНЮК (из лесу): Чума на оба ваших дома! А ты, Юля, вообще пошла в жопу.

Некоторое время Луценко и Тимошенко сидят молча, несколько оглушенные случившимся. Затем Юлия Владимировна поворачивается к Юрию Витальевичу и испепеляет его взглядом.

ТИМОШЕНКО: Ну, Юра, а ты чего ждешь? Почему не уходишь?

ЛУЦЕНКО (удивленно): Ты что, Юля, совсем обалдела? Я никуда не собираюсь. Я с тобой и в горе, и в радости.

ТИМОШЕНКО: С чего бы это вдруг такая верность, а, Юрочка? Все нормальные люди от меня ушли, а ты все еще здесь. Чего ты хочешь? Каковы твои тайные замыслы?.. О, я знаю, куда ты нацелился. Хочешь после того, как я стану Президентом, в премьерское кресло вскарабкаться, да? А потом подсидеть меня, как меня подсидел Ющенко, да?!

ЛУЦЕНКО (в шоке): Юля, да я…

ТИМОШЕНКО (впадая в истерику): Молчать! Пошел вон отсюда! Давай-давай, собирай манатки!

ЛУЦЕНКО (растерянно): И куда же я пойду?

ТИМОШЕНКО: В ЕЦ к Олесе Оробец, ха-ха-ха!

Луценко медленно встает и бредет прочь.

ТИМОШЕНКО (издевательски): Книжку свою забери, ты, полиглот!

ЛУЦЕНКО (печально): Оставь себе на память.

ТИМОШЕНКО: Очкарик!

Оставшись одна, Тимошенко некоторое время мечется по лагерю, давая волю своей ярости, потом падает задом в траву и заливается горькими слезами.

***

СИНИЕ. ЛАГЕРЬ

(20.15)

Бойцы Синих, устав от долгого, но безрезультатного ожидания атаки Белых, собрались на плацу и занимаются каждый своим делом – в большинстве своем режутся в нарды на интерес. Из казарменной палатки раздается мерный храп дедов, а из подвала особого отдела – истошные вопли Вавы Литвина. Несколько часов назад изголодавшийся Вава был пойман за руку Валерием Хорошковским в тот момент, когда крал из тумбочки товарища кусок домашнего сала. Теперь гламурный особист пытал его, окуривая вонючим лаком для волос. Цель пыток, в общем-то, была непонятной, но Хорошковский получал от них удовольствие, и этого было достаточно.

Главнокомандующему было немного жаль Ваву, однако он с некоторых пор побаивался возражать Хорошковскому: особист – он и есть особист, поэтому Лидер заглушал муки совести громким бренчанием на гитаре.

ЯНУКОВИЧ (поет):

Да, война, война, война,

Дурная тетка, стерва она.

Эх, война, война идет,

А пацана девчонка ждет.

ЧЕЧЕТОВ (заискивающе): Что, Виктор Федорович, по Люсе скучаете?

ЯНУКОВИЧ (поперхнувшись): Чечетов, у тебя юмор? Я тебе сейчас покажу юмор!

АЗАРОВ (подходя к беседующим): Ну что, люби друзи, мы перемагли, вораги так и не напали! Я вже видправил фильдегеря з доповедью к министру Ежелю. Наступного дня Билым зарахуют техничну паразку, и мы сможемо уже завтра сранку ихати по домам.

ЯНУКОВИЧ (с сомнением): Сранку?

АЗАРОВ (торжествующе): А то як же!

Внезапно расположение Синих заполняют испуганные крики, топот сапог и щелканье затворов. Все трое оборачиваются на шум и видят Юлию Тимошенко, гордо шествующую по плацу в направлении командования.

ЯНУКОВИЧ (пронзительно): Шухер!

ЧЕЧЕТОВ (переводит): Боевая тревога!!!

ТИМОШЕНКО (подходя к Януковичу): Поздно, твари.

АЗАРОВ (наводя на Тимошенко автоматный ствол): Шо поздно? Ты ж без оружия, или я чего-то не понял? Я ж тебя сейчас…

Тимошенко распахивает плащ-накидку от «Луи Виттон», и под ней обнаруживаются многочисленные связки тяжелых оборонительных гранат Ф-1 – не менее тридцати штук, причем, только спереди. К чекам четырех из них привязаны веревки, концы которых находятся в крепко сжатых кулаках экс-премьера.

Чечетов громко делает в штаны.

ЯНУКОВИЧ (побледнев): Юлька, вместе ж сдохнем.

ТИМОШЕНКО (весело): То-то в народе радости будет!

АЗАРОВ (дрожащим голосом): Юля, я ж с тобой на Майдане стояв у помаранчевом шарфике, памьятаешь?

ТИМОШЕНКО (резко): Молчать, капуста!

Азаров теряет сознание.

ТИМОШЕНКО (печально): Прощай, Витя. Жаль, что у нас не срослось тогда летом, помнишь?

ЯНУКОВИЧ: Так давай сейчас вступай в коалицию. Литвин уже все равно не жилец, его Хорошковский кончит до утра.

ТИМОШЕНКО: Нет, Витя, поздно уже. Пропало все!

Она уже начинает тянуть за смертоносные веревочки, как вдруг на арене появляется новое действующее лицо – бывший Президент Украины Виктор Ющенко. Он одет в униформу козацкого пластуна и вооружен аркебузой, а также связкой боевых свистулек.

ЮЩЕНКО (идиотски улыбаясь): Привіт усім любим друзям! Де тут в армию записують?

ЯНУКОВИЧ (сквозь зубы): Беги, дурак!

ЮЩЕНКО (еще более идиотски улыбаясь): А я вам меду приніс. Сидів жер його, жер, уже, ви не повірите, вибачте, жопа злиплася…

Тимошенко разворачивается к Ющенко всем телом и впивается в экс-президента испепеляющим взглядом. На ее губах блуждает безумная улыбка.

ТИМОШЕНКО (ласково): Янукович, свободен. Кажется, у меня появилась компания получше…

Янукович, Азаров и Чечетов не заставляют себя долго упрашивать. Они быстро убегают за Избушку Егеря и залегают там, прикрыв головы руками.

ЮЩЕНКО (простодушно смотрит на Тимошенко): Привіт, бомжихо! Нахапалася гранат, як сучка бліх?

Тимошенко молча бросается в объятия экс-гаранта.

ТИМОШЕНКО (шепотом): Прощай, проклятый гад. Все из-за тебя. (Активирует запалы гранат).

Долгое время ничего не происходит, пока, наконец, Янукович не выходит из укрытия, изрыгая грязные ругательства.

ЯНУКОВИЧ: Вот проклятый Ежель, чтоб его негры покусали! Даже запалы от гранат продать налево умудрился. Ну вот скажи, Яныч, как с такими людьми строить новую Украину?!

Азаров молчит. Он опять потерял сознание. Тем временем Ющенко и Тимошенко продолжают жарко обниматься и что-то щебетать друг другу на ухо. Янукович подходит поближе и прислушивается.

ТИМОШЕНКО (жарко): А я уж думала, ты мне никогда не предложишь.

ЮЩЕНКО (тупо): Так, медок у мене унікальний.

Продолжая обниматься, оба уходят прочь.

ЯНУКОВИЧ (ошалело): Эй, вы, демократия! Вы куда?

ТИМОШЕНКО (машет Януковичу ручкой): Пошептаться надо. У нас большие планы на будущее.

ЯНУКОВИЧ (тупо): А…

АЗАРОВ (приходя в себя): Ура, Виктор Фйодорович, пиримога! Ворог бежал!

ЯНУКОВИЧ (тупо): Ага.

Он в глубокой задумчивости поднимает с травы гитару и берет несколько аккордов. Одна из струн лопается и больно бьет его по пальцам.

СИМОНЕНКО (трубит в кожаный горн): Рота, отбой! Отбой команда была!

На голову дневального падает душистая портянка Михаила Бродского. В подвале Хорошковского кричит несчастный Литвин. Анна Герман стирает Коровицыну носовой платок.

Жизнь идет своим чередом.

Василий Рыбников, Обком