«Посадили бы и прессовали по полной программе» — последнее интервью политбеженца Александра Долматова

17 января 2013 года в депортационной тюрьме Роттердама покончил с собой политбеженец, член партии «Другая Россия» Александр Долматов. Ему отказали в предоставлении политического убежища.

Александр Долматов — участник акции на Болотной площади, ведущий конструктор на закрытом ракетном предприятии, также состоящий в незарегистрированной партии «Другая Россия». По его словам, он покинул Россию, опасаясь, что так же, как и более десятка участников митинга, может стать фигурантом дела о «массовых беспорядках». О том, что он делал на Болотной площади, как попал под прицел спецслужб, сумел избежать слежки и пересечь госграницу, Долматов рассказал в интервью в июне 2012 года.

— Александр, почему вы приняли решение просить политического убежища в Нидерландах?

— Решение было принято на фоне происходящих событий, начиная с 6 мая. В этот день помимо того, что происходило на Болотной площади и все это видели по видеороликам, была и работа спецслужб по выявлению активистов. Это была агентурная работа, агенты были замешаны в толпе, их возили на автозаках и сажали в отделения (полиции – ред). Там они втирались в доверие, устанавливали контакты, чтобы потом раскручивать интересующих их персон. Именно со мной такая штука и произошла. 6 мая я был задержан на Болотной по статье 19.3 Административного кодекса (неповиновение). Меня отвезли с другими участниками акции в ОВД «Таганское», где мы провели около полутора суток. Там был человек, который работал по мне, имя я говорить не хочу, тем более оно вымышленное. Он тоже был в автозаке, начал прямо там меня расспрашивать про акции, работу. Мы с ним обменялись контактами, потом мы встретились на «контрольной прогулке писателей» 13 мая. Там этот якобы активист меня расспрашивал очень подробно, что я делал на Болотной площади, интересовался моей работой на оборонном предприятии. Спрашивал про поездки за границу, контакты с определенными людьми, иностранными спецслужбами. Заодно он спрашивал про открытые визы, возможность уехать. Он предлагал устроить мощную акцию, чтобы потом рвать когти. Меня это не впечатлило, я стал интуитивно догадываться, что-то здесь не так. Я ему написал маленькую записку, а он прочитал ее вслух, сославшись на то, что он не очень понимает мой почерк. Потом я все проанализировал дома и понял, что у него была с собой аппаратура. Таким образом, в отношении меня готовилась какая-то провокация. Заметив слежку около дома, я решил переехать, но странные действия вокруг меня продолжились.

— В чем эти странные действия выражались?

— Я недалеко от своего дома в Королеве договорился с родителями старой знакомой пожить в их небольшом доме в частном секторе.

Понимая, что спецслужбы могут следить за моими передвижениями по включенному телефону, я стал из него вынимать аккумулятор. И я стал наблюдать такую вещь, я просто вставляю в телефон аккумулятор, не нажимая на кнопку включить, но он включается сам по себе.

Сначала я не понял, в чем штука, потом я проконсультировался, сотрудники спецслужб мне телефон перепрошили, чтобы он сам включался. Причем это можно сделать даже дистанционно по радиолинии. Потом странные машины начали появляться около моего нового жилья. И я понял, что с этого места надо уезжать, дело пахнет керосином. В итоге я переехал к своим знакомым в город Жуковский. Я понял, что надо делать, чтобы можно было уехать, поскольку тучи сгущаются.

— А что вы делали непосредственно на Болотной площади 6 мая?

— Я шел рядом с колонной анархистов. Я их фотографировал на акции 1 мая и уже тогда понял, что это как раз те люди, с которыми надо объединяться, чтобы бороться с властью. Они как раз были решительно настроены. То есть на Болотной я застал начало всех событий, шеренгу омоновцев, которые перегородили мост и даже начали давить на демонстрантов, призыв Навального сесть на асфальт. А потом началось то, что началось.

Мне это напомнило 1993 год, когда я еще школьником Верховный совет защищал. Не могу сказать, что был самым мирным на Болотной площади. Омоновцы махали дубинками, били всех подряд, в том числе женщин. Я пытался и людей вытаскивать, помогал им встать на ноги, отбивать, собой как-то прикрыть.

В итоге меня задержали одним из первых, и уже началось, о чем я рассказывал раньше, меня пытались втянуть в провокацию.

— А чем вы объясняете такое внимание к себе правоохранительных органов?

— Я с 2010 года участвовал во всех акциях «Стратегии-31», других оппозиционных акциях, в том числе декабрьских. Я член «Другой России», хотя считаю, что не стоит замыкаться в узких партийных рамках, поэтому и пришел 6 мая на Болотную площадь («Другая Россия» рекомендовала членам партии не участвовать в «Марше миллионов» 6 мая – ред). При этом я работал на предприятии, связанном с усиленным контролем ФСБ.

— А что это за предприятие и чем вы там занимались?

— Это ОАО «Корпорация «Тактическое ракетное вооружение», я был ведущим конструктором по проекту. Информацию о продукции предприятия можно посмотреть на его сайте, а чем именно я занимался, я бы предпочел не говорить.

— На работе у вас были проблемы из-за активной оппозиционной деятельности?

— Были, да. Первое время мне напрямую ничего не говорили. Все началось ближе к президентским выборам. У меня были беседы по поводу загранпаспорта. По правилам оборонных предприятий, сотрудники должны держать загранпаспорт на работе. Уже 2011 год был довольно тревожным, я понимал, что держать загранпаспорт по работе чревато. Я подумал, что они мне его не отдадут. На работе в конце февраля стали требовать назад паспорт, но я отказался. Я даже в феврале обратился за защитой в ассоциацию «Агора», и мы выяснили, что не существует юридических обязательств по возврату паспорта. Кроме того, в ходе бесед меня просили прекратить оппозиционную деятельность. Когда я спросил, а что мне будет, если я ее не прекращу, мне ответили, мол, ты понимаешь, в какой ты живешь стране и все такое.

— А кто угрожал? Вам прямо говорили, что уволят?

— Угрожали сотрудники ФСБ, но сами по себе эти фээсбэшники в отношении работника не все решают. Я наблюдал, что они разговаривают с моим руководством, терроризировали вопросами о том, могу ли я быть предателем. Что конкретно они мне могли предъявить, я ума не приложу.

— Вернемся к вашему переезду в Жуковский, вы продолжали ходить на работу?

— Нет, на фоне всех этих событий у меня обострилась язва, поэтому я находился на больничном. Параллельно я начал оформлять голландскую визу, потому что понимал, что меня могут в любой день включить в стоплист, потому что у меня был на руках загранпаспорт. Хотя я понимал, что эта процедура не такая и простая, нужно чуть ли не решение суда. Тем не менее в Голландию я решил улетать через Киев.

— То есть вы уехали на Украину?

— Получилось как, я позвонил маме из центра еще 31 мая. Она рассказала, что в последние дни странные люди опрашивают соседей, которые представлялись сотрудниками с работы. Но, судя по описанию, на моих коллег они были меньше всего похожи. Я понял, что ничего не закончилось и я все делаю правильно, мне хотя бы на время надо уехать за границу. 8 июня я получил паспорт с визой, а 9-го у меня был вылет из Киева. И крепко подумав, я решил рискнуть и лететь на Украину на самолете. Потому что по-другому я уже не успевал, а денег больше не было.

Выхода другого не было, лечу из Домодедова. Подхожу к пограничнику, даю ему свой российский паспорт. Он проверял его минут пять или семь. Видимо, там у него информация выбивалась, он какие-то запросы забивал в компьютер. Но так спокойно, никак не проявлял своих эмоций. За мной уже очередь многометровая образовалась, я сам стою, уже изо всех сил думаю, лишь бы трястись не начать. Но держусь. И потом он мне протягивает паспорт, улыбается. Все, пропустил.

Я прилетел в Киев, там переночевал и на следующий день улетел в Амстердам.

— Как-то узнавали, что происходит в ваше отсутствие?

— Я 10-го числа позвонил маме и узнал, что ко мне домой 8 июня приходили сотрудники уголовного розыска. Они прямо говорили, что это связано с Болотной площадью. Говорили, что я состою в экстремистских организациях, был там (на Болотной площади – ред.) во время беспорядков. В этот день они еще не знали, что я в этот же день уехал из страны. Потом они еще раз приходили спустя два дня. Причем не знаю точно, какие у них были процессуальные основания, но они забрали компьютер. Они объяснили, что это для моего блага.

Один из сотрудников угрозыска наклонился к матери и сказал: «Правильно Саша сделал, что уехал, ему здесь было бы хуже». Уверен, если бы я остался, меня бы арестовали. Был на Болотной площади, член «Другой России», да еще и работает на закрытом предприятии. Так что посадили бы и прессовали по полной программе.

— Когда вы подали заявление о предоставлении убежища?

— Это произошло 13 июня. Вот теперь живу в центре приема запросивших политического убежища, жду интервью. Здесь еда бесплатная, условия хорошие. Немного денег с собой у меня было, я взял с собой из России всего пару джинсов и рубашек. В Голландии я уже встретился с Денисом Солоповым, которому предоставили политическое убежище (по делу о нападении на химкинскую администрацию – ред.), взял у общих знакомых его телефон. Но у него совсем другое дело, он получал убежище через ООН.

— Не опасаетесь, что иностранные спецслужбы могут вами заинтересоваться?

— Конечно, я предполагаю, что какие-то вопросы могут возникнуть. Но моя позиция такова, я чужого никогда не брал, в том числе информацию. Я абсолютно не допускаю такой ситуации, чтобы я использовал свои знания для улучшения своего положения здесь.