Как коммунисты жировали в блокадном Ленинграде

В журнале «Социологические исследования» (за февраль 1998, № 2, стр.108-119) статья Н.Н.Козловой, доктора философских наук, профессор философского факультета Российского государственного гуманитарного университета,

«Сцены из жизни \"освобожденного работника\"».

Цитируется дневник мелкого партийного функционера Н.А.Рибковского. К началу войны он был секретарем РК ВКП(б) в Выборге, эвакуировался в Ленинград. В конце войны являлся одним из руководителей Ленинградского горкома профсоюзов, с июля 1943 г. заместитель уполномоченного ВЦСПС по г. Ленинграду. Заболел и умер в 1944.

«Среди прочитанного мною — интересный документ, дневник партийного и профсоюзного работника Николая Андреевича Рибковского, который тот вел во время ленинградской блокады. Этот дневник был обнаружен среди бумаг другого человека, который передал свой личный фонд в Центр документации \"Народный архив\". Герой наш родился в 1903 г., был партийным, а потом профсоюзным работником. Проанализированный ниже дневник — личная версия картины мира того, кто принадлежал к советской элите второго поколения. Иногда этих людей называют поколением 1938 года. Дневник состоит из тринадцати тетрадок — одни тоненькие ученические, другие толстые общие. Он был начат 27 января 1940 г. и обрывается на записи от 14 октября 1944 г. В общем, немного о жизни довоенной, а в основном – блокада».

Заметим, что наш герой не какой-то там циничный карьерист, а именно что честный искренний советский коммунист.

«Закончив с отличием Московскую Высшую партийную школу в 1940 г., Н.А. Рибковский становится Секретарем РК ВКП(б) в г. Выборге, который в результате окончания финской войны вошел в состав Карело-Финской ССР. Отходя вместе с отступающими войсками к Ленинграду, он попадает в блокаду. Выехать он не может. В дневнике подробно описаны его мытарства. Он не работает, т.е. является иждивенцем, получая ту самую карточку, по которой можно прожить лишь одну декаду из месяца. В начале блокады он к тому же заболевает дизентерией».

«страшные реалии тогдашней жизни... Иждивенческих карточек хватает только на декаду \"Если продолжать быть иждевенцем\" — пропал\" (17 ноября 1941 г.)»

К декабрю Рибковский находится на грани голодной смерти. Но, наконец-то, товарищи о нём вспоминали и позаботились, он получает мелкую номенклатурную должность.

Так питаются рядовые партийные функционеры в столовой Смольного, когда в Ленинграде от голода люди гибнут сотнями тысяч. Но о себе любимых коммунисты всегда умели позаботиться в любых условиях. Весной 1942 года наш герой направлен отдохнуть в партийный санаторий.

«А вот запись от 5 марта 1942 г., которая свидетельствует о том, что нет уже никакой речи о \"равенстве в страдании\" (А. Платонов).

\"Вот уже три дня как я в стационаре горкома партии. По моему это просто-напросто семидневный дом отдыха и помещается он в одном из павильонов ныне закрытого дома отдыха партийного актива Ленинградской организации в Мельничном ручье. Обстановка и весь порядок в стационаре очень напоминает закрытый санаторий в городе Пушкине... Очевидцы говорят, что здесь охотился Сергей Миронович Киров, когда приезжал отдыхать... От вечернего мороза горят щеки... И вот с мороза, несколько усталый, с хмельком в голове от лесного аромата вваливаешься в дом, с теплыми, уютными комнатами, погружаешься в мягкое кресло, блаженно вытягиваеш ноги...

Питание здесь словно в мирное время в хорошем доме отдыха: разнообразное, вкусное, высококачественное, вкусное. Каждый день мясное — баранина, ветчина, кура, гусь, индюшка, колбаса; рыбное — лещь, салака, корюшка, и жареная, и отварная, и заливная. Икра, балык, сыр, пирожки, какао, кофе, чай, триста грамм белого и столько же черного хлеба на день, тридцать грамм сливочного масла и ко всему этому по пятьдесят грамм виноградного вина, хорошего портвейна к обеду и ужину».

Советские товарищи яростно возражают против пирожных у тов. Жданова, когда в самый страшный блокадный год икрой и балычком кормили даже мелких партийных функционеров.

И это перед нами хороший советский человек, честный коммунист. Просто он людоед, состоит в партии каннибализма. И во все эпохи коммунисты ведут себя одинаково. Ленинградская блокада от ленинского военного коммунизма и сталинской коллективизации отличается лишь тем, что город окружили немецкие войска, а не чекисты и Красная армия.

И на войне советское начальство не оставляю своих излюбленных байских и ханских замашек, брали пример с коммунистических вождей. Честные просоветские авторы в воспоминаниях о войне признают оголтелое хамство советского командования сверху донизу.

Из воспоминаний маршала Еременко:

«Что я обнаружил в 43-й армии? Командующий армией генерал-лейтенант Голубев вместо заботы о войсках занялся обеспечением своей персоны. Он держал для личного довольствия одну, а иногда и две коровы (для производства свежего молока и масла), три-пять овец (для шашлыков), пару свиней (для колбас и окороков) и несколько кур. Это делалось у всех на виду, и фронт об этом знал.

КП Голубева, как трусливого человека, размещен в 25-30 км от переднего края и представляет собой укрепленный узел площадью 1-2 гектара, обнесенный в два ряда колючей проволокой. Посредине — новенький рубленный, с русской резьбой пятистенок, прямо-таки боярский теремок. В доме четыре комнаты, отделанные по последней моде, и подземелье из двух комнат, так что хватает помещений и для адъютантов, и для обслуживающих командующего лиц. Кроме того, построен домик для связных, ординарцев, кухни и охраны. Подземелье и ход в него отделаны лучше, чем московское метро. Построен маленький коптильный завод. Голубев очень любит копчености: колбасы, окорока, а в особенности рыбу, держит для этого человека, хорошо знающего ремесло копчения. Член военного совета армии Шабалов не отставал от командующего.

На это строительство затрачено много сил и средств, два инженерных батальона почти месяц трудились, чтобы возвести такой КП. Это делалось в то время, когда чувствовалась острая нехватка саперных частей для производства инженерных работ на переднем крае. Штрих ярко характеризует этих горе-руководителей. Шабалов по приказу должен заниматься тылами, но ему некогда, и тылы запущены, особо плохо выглядят дороги... В этой армии... от командарма до командиров частей каждый имеет свою личную кухню и большое количество людей, прикомандированных для обслуживания... Много семей комсостава приехало к офицерам — народ начал перестраиваться на мирный лад. Это очень плохо влияло на боеспособность войск».

По окончании войны коммунисты в первую очередь себя наградили за победу в войне, и потом десятилетиями воспевали свой героизм.

Вернемся к блокадным дневникам коммуниста Рибковского. Товарищ занимался профсоюзной работой, защищал права трудящихся. Чтобы правильно понимать советскую жизнь, надо уяснить, что писаные права советских граждан это изложенный в терминах прав и свобод распорядок концлагеря. А настоящих гражданских прав ни у кого в СССР не было и быть не могло, даже у самых верхних коммунистов. Так вот, советский профсоюзный защитник прав трудящихся от коммунистов это инспектор рабовладельца, чтоб рабочая сила не отлынивала от своих обязанностей.

Это сытый коммунистический бездельник прибыл с инспекцией проверить, как голодных, чудом не вымерших, работающих за паёк по 10-12 часов в день людей советские начальники выгнали на коммунистический «воскресник». Коммунист бдительно проверил, что народишко не съел у советской власти лишнего.

И так у них было всегда, выковыривая из зубов застрявшую икру, героические замполиты построят массы нищих и голодных быдлосовков и часами вещают о грядущем коммунизме и классовых врагах-вредителях. По ходу Приватизации номенклатурные коммунисты в очередной раз обобрали народ и поделили между собой государственную собственность. Но хоть бы избавили сограждан от обязанности выслушивать и конспектировать их мерзкую коммунистическую демагогию. Молодежи уже не понять, какое это счастье.

«Присмотрится и видит как много делается в Смольном, незаметного, большого, кропотливого, чтобы всячески облегчить переживание ленинградцами трудности и лишения вызванные блокадой! Привлекаются все и всё к этому. Идет борьба, настойчивая, упорная за сохранение жизни людей»

\"Бывает так. Поднимут на какое-либо полезное дело народ, зажгут и успокоятся. Воспламенившаяся масса — угасает. Как в топке уголь. Если его не шуровать, будет тлеть пока совершенно не погаснет\" (11 февраля 1942 г.).

Ну, теперь-то видите откуда взялись нынешние олигархи? От вашей коммунистической бессовестности, от советской ментальности раб/рабовладелец. Откуда ж ещё.

Ещё раз подчеркну, коммунист Рибковский тип хорошего честного советского человека, он не маньяк и садист, которых было полно среди советского начальства и чекистов. И по-человечески Рибковского можно понять, задумался о постороннем, оступился от Генеральной линии, и в лучшем случае подыхаешь на советской помойке с остальными быдлосовками.

А кто такие нынешние поклонники советчины? Кроме чекистских провокаторов, клинических идиотов и социопатов. Истинно советский человек объясняет мне своё социальное кредо:

Вот-вот, истинно советская точка зрения: настоящий учёный тот, кто питается в отдельной номенклатурной столовой. А кого не пустили в коммунячий распределитель, тот мелкая завистливая и бездарная сволочь. И эта-то вот недопущенная в реальный коммунизм антисоветская сволочь от своей безумной злобы на Настоящих Коммунистов и развалила великую страну под знаменами борьбы с привилегиями. Тут настоящий корень советской ностальгии.

Наивная молодёжь, наслушавшись брехни замполитов, верит, что хотя бы в позднем СССР существовало социальное равенство. Ага, щас. У нас в московском НИИ начальство – директор, парторг, профком и кое-кто ещё – обедало за отдельным столом. Картина была замечательная, обеденное время, народ давится в очередях на 30-40 минут (сделать обеденный перерыв в разное время для разных подразделений опасались, что будет трудно учитывать, кто из сотрудников отлынивает от работы, отсюда гигантские очереди в столовой). Для руководства НИИ, все пламенные коммунисты, накрыт отдельный столик. Красота!

Причем наш НИИ по советским меркам был ещё либеральный. Обычно начальство в других предприятиях обедало в отдельных кабинетах и по-возможности выделяло себе специальный лифт, куда не пускали нижние чины. И много чего ещё делало для себя отдельного, эксклюзивно коммунистического. А чем кормят там в партийных распределителях, как живут номенклатурные коммунисты на госдачах и отдыхают спецсанаториях, мы и не ведали.

Давно замечено, что наиболее остервенелую ностальгию по советчине испытывают не представители и выходцы из семей собственно элитной номенклатуры (они в жизни устроились лучше прежнего), но всякая мелкая коммунистическая обслуга и работники советской торговли. Отчего так? Материально люди ничего не потеряли и даже со временем многое приобрели. Но зудит утрата социального статуса, прежде при счастливой советской жизни любая мелкая сошка могла потешиться над просителем, изгаляться над народом, сколько её душеньке угодно. Находясь при коммунистической кормушке даже в небольшой должности, можно было с оттягом чувствовать себя выше и лучше массы быдлосовков. А теперь нет того прежнего коммунистического (само)уважения. Вот и злобствуют, требуют любимых гулагов.

Коментарі

коментарів

Дата публікації: 9-05-2009 19:31 |  переглядів